Дорогие братья и сестры, сегодня мы слышим подготовительные песнопения к Великому посту, в которых Святая Церковь от лица человека слабого и немощного поет песнь: «Утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему». Что значит «утренюет»? Утро – это начало дня. Время, когда тьма еще окончательно не рассеялась, когда свет еще не пришел в свою полную власть и не рассеял темноту.
Так и дух мой. Он имеет аппетит и вкус к духовной жизни, к молитве, к Священному Писанию и к тому, чтобы миловать нуждающихся, заботиться о ближних. Но тьма еще не рассеянна Светом Христовым.
«Утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему», — ибо аппетит, вкус, интерес и наши устремления, как говорится в Писании: «Как лань стремится к потокам вод, так и душа моя стремится к Богу». И через церковь мы обретаем общение с Богом. Так как, где двое или трое собираются вместе – там Господь посреди нас.
Говорится: «Утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему. Храм имею свой весь оскверненный. Потемненный страстьми от юности моея.» Получается, что в зрелости, когда человек уже умудрен Священным Писанием, освящен таинствами, сообщающими нам таинственную благодать Духа Святого, еще не освободился от страстей, что помрачают.
Это познается так, что если приглядеться к «моей» жизни, то выходит, что «я» делаю то, что мною владеет. Порой делаю то, что хочется и тогда, когда не нужно задумываться, а жить по «набитой колее», плывя привычно по реке жизни. При этом «я» не размышляю и не рассуждаю: «А может пойти вверх?» Но верх – это против течения… То есть – против обычного хода мыслей.
И об этом говорит Господь через Апостолов: «Вы мудры во Христе, а мы юродивы Христа ради». Получается, что обычное течение мыслей имеет одно направление, а движение к Богу другое.
А что с человеком? Он движется миром и его потоком в различных явлениях, которые, как правило, идут в направлении похоти плоти, похоти очес и гордости житейской. И часто мы увлекаемся этим потоком: зрелищ, хлеба, самомнения, самодовольства, самооправдания и саможаления.
Все это нас увлекает в потоке. И мало мы в течение дня или же в течение часа, или в день седьмой, который должны посвящать Богу, напрягаем свои внутренние смыслы, волю и устремляемся к Богу.
Жизнь духовная – это воздержание от попечений житейских и соединение с попечениями Божественными. Мы не должны давать беспошлинных прав тем желаниям и мыслям, которые овладевают нашими: сердцами, мыслями, умами, руками, ногами, делами и рассуждениями. Мы должны сообразовывать свою волю с Божьей волей. «Мне» что-либо кажется правильным, но с какой точки зрения? С точки зрения князя века сего или Творца Вселенной?
Нам часто кажется, что мы мыслим правильно. «Если я мыслю, значит существую», — говорят философы. Но мы знаем о том, что люди старались угодить Богу, называя себя ревнителями, святыми в третьем поколении. Были и определенные организации ревнителей православия. Были и секты: фарисейская, саддукейская, книжники. Но, как оказалось, они и распяли Христа.
Не потому, что они были чем-то хуже нас, а потому, что они поверили своему рассудку и не поверили своему сердцу. Они поверили своему желанию и освятили его. В итоге – придумали Бога такого, каким он им кажется. Затем в этого бога они поверили, и когда пришел Истинный Бог, они Его распяли. Так бывает и у нас.
Итак, любовь – это жертва. Жизнь христианская – это воздержание. Это – постническая жизнь. Не в смысле желудка, а в смысле желаний. Мы воздерживаемся от них, удаляемся. И поэтому нам очень важно слышать песнопение: «На реках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона.» (Пс.136:1). Иудеи в пленении вспоминали Сион. И даже охранники предлагали спеть им сионские песни, потому что те мелодии были услаждающими. А ведь эти песни изначально возносили в сионском храме.
Но Святой пророк, устами которого мы слышим эти песнопения, говорит: «Как же я забуду тебя, Иерусалим? И как же воспою песни сионские вне Иерусалима? Если забуду тебя, Иерусалим, пусть забыта будет десница моя!»
Это относится не только к Иерусалиму вещественному или народу, который пленили в Вавилон, но и к нам. Мы, плененные страстями, грехом, житейским мудрованием и мирским обычаем, становимся как невольники.
Попробуйте пойти против течения, против того, к чему привыкли родственники, друзья и мы сами. Мы словно опутаны некими оковами и не чувствуем сил. Словно веревками и цепями мы связаны этими житейскими попечениями и князь века сего влечет нас туда, куда мы не хотим. Поэтому мы истинно находимся в плену.
Я не говорю сейчас о тех, кого считают грешниками. А мы, которые считаемся христианами, которые призваны называться святыми – также находимся в плену своих собственных похотей, самооправданий, самомнений.
Находясь в этом плену, мы не должны доверять своему сердцу. Если оно радуется, хочет играть и петь, то мы не должны отдавать себя во власть. Более того, также как добрый родитель и учитель не позволяет ребенку отдаваться во власть своих желаний, но постоянно заботится о нем: окормляет, направляет, то также должны поступать и мы. Если такой учитель позволяет игры, то полезные, а если же веселье – это хорошо и нужно, но и оно должно быть в меру.
Так и наша с вами жизнь в услаждение страстей – должна упраздняться. Как Адам должен был хранить Рай, так и мы должны иметь ограду, ограждая себя от похотей. Нельзя давать всякому желанию: низменному или даже возвышенному, но человеческому, — овладевать нами. Потому что ничто нам не запрещено и мы свободны. Мы истинно призваны к свободе, но ничто не должно нами обладать.
Итак, мы должны освободиться от тварного и соединиться с Творцом и потому велика награда за наши труды. И она возможна не когда-нибудь потом, а сейчас, потому что мы трудимся. Люди, живущие по совести, свидетельствуют об этом. И несмотря на это, мы, люди немощные и грешные, но оставили житейские радости с телесным покоем и пришли послужить в церковь, как-бы принеся себя в жертву – получим радость от этого труда.
Святые Отцы говорят, что на Божественной Литургии Сам Господь приносит Себя в жертву и мы причащаемся тела и крови Господней. А во время вечернего богослужения, которое раньше длилось в течение ночи, называясь «Всенощное бдение», приносят в жертву себя люди. Когда же приносишь себя в жертву, то это: больно, трудно, тяжело, страшно, неудобоносимо – это узкий путь.
Поэтому, если мы это чувствуем, то мы в деле. Мы совершаем Божественное делание. А если мы уже привыкли ходить в церковь и нам не тяжело быть на службах, то мы просто стоим и наслаждаемся, удовлетворяя эстетические чувства, зная, что все вокруг родные и знакомые, и при этом, не напрягаемся, не работаем, то не совершаем в это момент духовной работы.
Жертва Богу, дух Сокрушен; сердце Сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. И мы приходим в церковь, чтобы сокрушить свое сердце, желания, радости, начиная со своих печалей. И печали, и радости человеческие, не приближают нас к Богу, Царствия Божьего не соделывают.
А Бог хочет, чтобы мы были как Ангелы, которых не касаются земные попечения. И это неплохо. Бог хочет, чтобы нами не овладевали: печаль, уныние, ропот. И утренюет к этому дух мой, как говорилось выше: «Утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему.»
Но «я» еще не обретаю силы в этом. Бог же побуждает «меня» к этому и потому иду в церковь. Только здесь «я» могу об этом услышать и больше нигде. Здесь могу устремить свое сердце и получить силы для того, чтобы двигаться дальше и идти данным путем. Поэтому, блаженны наши с вами ноги, что они стоят сегодня в храме Господнем. Блаженны вы, что послушали Бога и пришли в храм.
Мы с вами пришли, хотя и на пир веры, но здесь мы должны радоваться Божественным радостям и печалиться печалям Божественным. А печалиться есть чему, ибо в Евангелии четыре раза сказано, что Господь плакал, когда пришел на землю. И ни разу не сказано, чтобы Он смеялся. Он улыбался, Любил, обнимал детей, питал, оправдывал, утешал, но не смеялся. Не предавался веселью мирскому, тюремному, которое отгоняет Божественное веселье.
Итак, духовная жизнь – это воздержание, пост, сокрушение сердца. Это – самоукорение, самоосуждение. Ибо если я сам себя осудил, то Бог второй раз не судит. И это нам по силам. И Он не спросит с нас за великие подвиги и сверхъестественную жизнь. Но Он спросит: «Почему вы не плакали о грехах своих? Не сокрушались о своей слабости, оправдывали себя перед ней?» А такая слабость — это не оправдание, так как это, как раз, есть причина осуждения.
Если ребенок не хочет вставать с утра и идти в школу, то разве мы оставляем его дома? Добрая мать с доброжелательной укоризной обычно говорит: «Вставай, ведь ты уже большой». Так и «ты» и «я», мы с вами – христиане.
Надо вставать и нести свой крест. И нужно оживать, и любить как Новомученики: боль, труд, скорбь. А мы с вами, если не имеем этого, то нужно, хотя-бы, воздыхать о том, что не пребываем в том делании. Ведь тем людям, которые Бога и церкви не знают, такое более простительно. Но почему «я» себе это позволяю?
Так то – сокрушим свое сердце воздыханием, утесним его от похотей и желаний: не только чрева, но и сердца, не только желания, но и мысли. И зрение ограничим и утесним, ибо узкими вратами входят в Царствие Божье. На этом пути да обретем навык и радость трудолюбия. И тогда уже в этом веке мы получим радость Святых, которая будет привлекать еще большую радость. И в итоге — наследуем блаженство во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава подобает. Во веки веков. Аминь.